Часть российского населения склонна смотреть на институт школы обывательски: школа – это место, где ребенок находится под присмотром, приучается к дисциплине, к правилам, к послушанию и параллельно получает некоторые полезные навыки вроде письма, чтения и счета. Чем больше времени ребенок проводит в школе, тем меньше времени он шастает по подворотням с сомнительными товарищами, и это уже хорошо. Поэтому, видимо, запрос на качество образования в широких слоях населения не наблюдается. И школа шагает в ногу с этой тенденцией, постепенно деградируя: каждый новый выпуск оказывается слабее предыдущего. Что наглядно подтверждают в целом довольно слабые результаты ЕГЭ по ключевым образовательным предметам. (При этом сама нацеленность обучения на сдачу ЕГЭ – еще один ослабляющий фактор, но это уже отдельная история.)

Как на потенциальную платформу для дальнейшего поступления в вузы и техникумы, на школу смотрят, в основном, состоятельные родители. В связи с этим они могут тщательнее относиться к выбору конкретной школы, но и то не всегда. Для тех же, кто не располагает особыми доходами, вопрос о последующем высшем образовании детей можно считать закрытым: ежегодно количество мест, финансируемых Федерацией, в вузах уменьшается, уже сейчас на многих факультетах оно сошло на нет или доходит до смешного. В ближайшие пару лет школьные отличники еще смогут претендовать на бесплатное высшее образование при высоких баллах за ЕГЭ, однако тем, чьи дети в этом году стали первоклассниками, вряд ли стоит надеяться на шанс через 11 лет урвать это исчезающее федеральное благо.

И, наконец, на школу как на платформу для личностного развития человека не смотрит никто. Ни государство, ни преподаватели, ни родители, ни сами учащиеся. Меж тем именно в этом и должна состоять основная функция школьного образования, проходящего по своей продолжительности почти через все фазы формирования личности.

Ситуация в мире переформатировалась, для существования в условиях глобализации государству нужны люди новой формации, формирование которых разумно было бы поручить именно школе. Подавляющее большинство родителей не обладает ни необходимыми педагогическими навыками, ни временем, ни материальными возможностями, чтобы эффективно решить подобную задачу. Это должно происходить в рамках безусловно бесплатного, модернизированного, качественного образовательного процесса, заточенного отнюдь не под запоминание готового знания (как это, к сожалению, по-прежнему у нас практикуется). Иначе Россия не сможет в дальнейшем претендовать ни на экономический прорыв, ни на развитие инноваций, ни даже на качественное обслуживание своих добывающих отраслей.

Соответственно, к среднему образованию должно быть подтянуто и высшее. Оно, правда, пока в ряде вузов по инерции еще сохраняет прежний высокий потенциал за счет наработок прежних лет и старых специалистов, но в связи с усиливающейся коммерциализацией постепенно начинает менять приоритеты и требования: получая из школы низкокачественного абитуриента, вуз, заинтересованный в коммерческой составляющей его обучения, не склонен предъявлять жесткие критерии, оценивая его знания. Система ЕГЭ, декларировавшаяся на предыдущих этапах в качестве возможности для выпускника в соответствии с показанным знанием претендовать на частичную или полную оплату государством его обучения в вузе, так и не стала решением заявленной проблемы. 

Как известно, целей формирования более адаптированного к реалиям новейшего времени человека перед российской школой никто не ставит. Тенденция перехода на платное высшее образование усугубляется. Поэтому перспективы на будущее и у сегодняшних школьников, и у страны в целом остаются довольно безрадостные. Будут, конечно, наблюдаться единичные прорывы вопреки этой системе, но процент их будет недостаточен для того, чтобы сформировался необходимый класс интеллектуальной элиты, способной удержать ресурсы и территорию страны в условиях глобальной экономики.

Если спуститься с уровня государственных интересов на бытовой и личный, то и здесь перспектива ничем не лучше: по финансовым причинам не имея доступа к высшему образованию, многие выпускники школ автоматически попадают в категорию низкооплачиваемых работников, что, опять же, не позволит большинству из них рассчитывать на получение высшего образования и принципиального повышения уровня жизни в будущем. Это, в свою очередь, неблагоприятно отразится на демографических тенденциях: понимая, что не смогут обеспечить своим детям возможность получения высшего образования, а значит – хорошо оплачиваемой престижной профессии, люди из социально незащищенных слоев населения просто не будут производить потомство или будут это делать исключительно редко.

Как видим, проблема качества и адекватности образования, а также проблема его стоимости, пронизывают все уровни жизни общества. По-настоящему решить их можно только на уровне государственном, но таких попыток не предпринимается и благоприятных тенденций не просматривается. Скорее, наоборот. Возможно, вопрос будет включен в повестку дня позднее – через пять-семь лет, когда последствия невнимания государства к проблемам образования станут более вопиющими и когда придется решать вопрос о том, что делать с массами сравнительно молодого населения, чьи навыки и качества абсолютно не соответствуют вызовам времени.

Игорь Назаров