Нижегородское правительство последовательно и планомерно создает в регионе ситуацию, которая рано или поздно будет обозначена как острая социальная напряженность. Вряд ли чиновники не замечают, к чему ведут их действия, но, видимо, рассчитывают, что обострение удастся замолчать.

Тактика по замалчиванию – при определенных обстоятельствах действует не так уж безотказно, властям бы давно пора это усвоить. Но надежда на авось берет верх над элементарной благоразумностью.

Сейчас губернатор и его окружение упорно настаивают на том, что мировой финансовый кризис затронул регион. Надо полагать, упорство это рассчитано исключительно на обывателя, которого бы хотелось убедить по-прежнему держать свои деньги в банках. Вряд ли промышленники, или сельхозпроизводители, или малый бизнес уверуют в то, что говорит Валерий Шанцев для «широкого круга зрителей». Показатели, которые демонстрируют их предприятия – красноречивее любых слов. И, например, Горьковский автомобильный завод уже не считает возможным скрывать свои сложности, хотя – вопреки очевидности – иные из представителей этой структуры упорно повторяют вслед за губернатором, что кризиса нет, а есть только паника.

Тем не менее, социальная напряженность в связи с кризисом будет нарастать. Работники уже ожидают массовых сокращений производства и, соответственно, рабочих мест. Можно говорить о том, что они просто паникуют (потому что они действительно паникуют), но это не отменяет того факта, что часть из них действительно потеряют свои рабочие места.

Уже и сейчас можно говорить о снижении зарплат, которое в самом скором времени многим придется ощутить. Пусть даже работникам ГАЗа, вынужденно не работающим из-за остановки конвейера грузовых автомобилей, оплатят пропущенные дни в размере двух третей (от зарплаты? или только от оклада? это большая разница), но все равно доходы этих людей упадут – и не по их вине, они не выражали нежелания работать. Соответственно, упадет их покупательская способность, их способность оплачивать содержание детей в детских садах, их способность своевременно гасить счета, выставляемые за услуги ЖКХ и т.п.

Вряд ли смогут отнестись к этому достаточно философски. Тем более что большинство населения живет, что называется, в ноль – то есть, не имеет накоплений, живет от зарплаты до зарплаты, и малейшая задержка выплат зарплаты, или снижение доходов, или необходимость приобретения дорогих лекарств выбивает их из колеи на долгое время. Да, социальная напряженность в связи с кризисом непременно усилится.

Тем хуже, что сам кризис и его неизбежные последствия отрицаются региональной властью. Заявления Шанцева вызовут не веру в то, что кризиса нет (слишком очевидным скоро станет для многих его наличие), а уверенность в том, что власть обманывает народ.

Этот негативный настрой ляжет на уже подготовленную почву назревающего недовольства в такой среде, как пенсионеры. История, когда часть областных льготников осталась без транспортных льгот, еще слишком свежа. Пенсионеры расценивают этот шаг как обозначение дальнейшей тенденции к тому, что у них будут отниматься те небольшие вспомоществования, которые когда-то были предоставлены.

К этим пластам недовольных в самое ближайшее время примкнут еще и бюджетники, которые сейчас греют себя надеждой на обещанное им повышение заработной платы. На самом деле, никакого повышения большинство из них не ощутит, а некоторые даже по новой тарифной сетке будут получать меньше, чем раньше. Кроме того, усилится зависимость размера оплаты от решений начальника, так что нужно будет либо хорошенько подлизаться к нему, либо быть гордым, но бедным. Такой расклад вызовет недовольство и – опять же – рост социальной напряженности. Конечно, в данном случае, недовольство будет скорее направленно непосредственно на начальство и в гораздо меньшей степени – на разработчиков новой системы оплаты труда бюджетникам.

Кроме того, на конец года традиционно приходится еще и процесс массового подтверждения/получения инвалидностей. Негласная политика государства в этой сфере хорошо известна, хотя о ней обычно и не упоминают в публичных выступлениях перед народом, и сводится она к простейшему положению: чем меньше нахлебников – тем лучше. Реальное количество людей, которые являются инвалидами, в разы превышает число официально признанных таковыми и имеющих право на поддержку государства.

Человека без ноги ежегодно отправляют заново проходить всех врачей и получать все освидетельствования, а потом обрубок тщательно замеряют линейкой члены комиссии – не отросла ли нога  - это не анекдот, а печальная реальность.

Это, конечно, не новость текущего года. Процесс начался еще 2-3 года назад, именно тогда ранее признанные инвалидами третьей группы внезапно были признаны достаточно здоровыми, чтобы работать в обычном порядке и не получать государственной поддержки, а инвалиды второй группы массово оказались признаны инвалидами третьей группы. Теперь вторую группу получают те, кто не может вставать с постели и самостоятельно ухаживать за собой. Интересно, что же должно произойти с человеком, чтобы он получил первую группу инвалидности?

Надо полагать, что тенденция предыдущих лет сохранится, и те, у кого не было ухудшений за год, опять лишатся инвалидностей и прав на льготы и пенсионные выплаты по состоянию здоровья. Ведь хронические заболевания сердца, или печени, или позвоночника – это же не повод получать поблажки по работе или поддержку от государства.

Однако, несмотря на привычность данного явления, оно все-таки вызовет очередной виток роста социальной напряженности. Конечно, это произойдет не только в Нижегородской области, так же как не только у нас создаст напряжение проблемы, которые из-за мирового кризиса, испытывают предприятия. Но, как уже было сказано, именно в нашем регионе ситуацию обостряет ярко выраженное нежелание властей смотреть правде в глаза.

Такое положение дело вполне могло бы оказаться опасным и даже гибельным для иных чиновников, но – при другом раскладе. Как всегда, остроту проблемы смягчает то, что люди разобщены, что некому их объединить, некому направить их энергию хоть в какое-нибудь русло.

Власть чувствует себя уверенно. Если коммунисты решат проводить митинги – у них не будет массовой поддержки, потому что рейтинг их партии уже невысок, многие не придут именно потому, что давно в них не верят, а иные, кто и мог бы придти, не придут, потому что не узнают: у КПРФ нет возможности широкого оповещения масс о своих акциях, да и не верят уже массы в действенность акций.

Если же что-то захотят замутить так называемые политические радикалы, чьи акции имели бы, может быть, больший резонанс, чем унылые шествия горстки пенсионеров, то им просто не дадут разрешения на проведения мероприятия. А если они решат действовать без разрешения, то их элементарной повяжут, отлупцуют дубинками и сапогами, запихнут в автобусы, составят или не составят протоколы о задержании…

Вот, собственно, и все. Есть только еще один маленький момент: если напряжение постоянно нарастает, а возможности выпустить пар нет, то рано или поздно этот пар вышибает крышку, а кипяток заливает огонь. В данном случае, речь не о неизбежности революции, а о тех, кто эти революции создает.   

Ольга Моисеева