Алла Фельт Уход Солженицына

О мертвых полагается говорить либо хорошо, либо вообще ничего. Но не всегда так получается, в случае, если умерший был фигурой весьма и весьма неоднозначной. И недавняя смерть писателя и публициста, лауреата Нобелевской премии в области литературы Александра Солженицына это подтвердила.

В свое время Солженицын стал очень влиятельным писателем, на него был навешен ярлык «голоса совести» и какого-то там «светоча», его произведения были поспешно включены в школьную и вузовскую программу по курсу русской литературы… Но звезда его славы закатилась лет на десять раньше звезды его жизни. И это вряд ли стоит считать трагедией.

Так получилось, что при жизни Солженицын получил преувеличенную долю признания. И как писатель, и как мыслитель, с которым связывали понятие «совести». Не будем касаться такой стороны, как его взгляды на Советский Союз и его роль в развале империи. Понятно, что иллюзии на тему переустройства страны были не у него одного, а у многих его современников. Понятно и то, что от одних только взглядов и воззрений Солженицына империя развалиться не могла.

Посмотрим на него просто как на писателя и человека. И вот тут бы хотелось увидеть лучшие стороны личности – ведь все-таки Нобелевская премия, международный авторитет и всякое такое – но нет, не удается разглядеть ничего, чтобы соответствовало сложившемуся имиджу «светоча», «совести» и прочее.

Вспоминая о Солженицыне, невозможно не вспомнить и о его довольно неприглядной роли в судьбе еще одного нобелевского лауреата – писателя Михаила Шолохова. Поведение в отношении Шолохова характеризует Солженицына как человека завистливого и злопамятного. Почему-то не принято особо вспоминать о том, что именно с подачи Солженицына пошла гулять по миру байка о том, что будто бы «Тихий Дон» написан не Шолоховым, а неким писателем Крюковым. Специалисты и интересующиеся, конечно, об этом знают, но вот детям в школе об этом факте не сообщают. Видимо, опасаются дурного влияния.

А дело на поверку оказалось лишь в том, что маститому (каким ощущал себя Солженицын) писателю было обидно, что какой-то сопляк-мальчишка с образованием в три класса церковно-приходской плюс коридор написал без преувеличения гениальный роман. И вот пошли в ход нелепые аргументы вроде того, что Шолохов слишком молод для таких романов, да помнить ничего не может, потому что все эти события относятся к детству автора (как будто человек не способен помнить события своего детства и отрочества). Позднее был подключен еще один аргумент – отсутствие рукописей первых частей книги.

То, что подлинность авторства Шолохова была подтверждена не только советскими/российскими и зарубежными исследователями, но и экспертизой найденного архива рукописей, Солженицын предпочел не заметить. Так что у этой версии – что автором «Тихого Дона» является Крюков, или советские спецслужбы, или еще кто угодно, но только не Шолохов – до сих пор есть сторонники, которые в этом вопросе ссылаются на авторитет великого писателя и мыслителя Александра Солженицына.

История нелюбви Солженицына к Шолохову в общих чертах напоминает историю Моцарта и Сальери. Обычный мальчишка из провинции, который окончил всего четыре класса школы, в 20 лет написал роман, ставший одной из вершин не только русской, но и мировой литературы. При этом, конечно, не секрет, что Шолохов, несмотря на точные описания в своих произведениях перегибов советской власти и Красной армии, несмотря на сочувственное отношение к своему герою-перебежчику Григорию Мелехову, был явным сторонником советского строя. Неудивительно, что Солженицын воспринял Шолохова как идеологического противника, а к этому чувству примешалось еще и сожаление, что идейный враг оказался не каким-нибудь трудягой-писакой, а настоящим вдохновенным гением. У Солженицына не хватило толи широты души, чтобы принять этот факт, толи он сумел сам себя убедить, что Шолохов «Тихий Дон» написать не мог (в силу того и сего, по большей части аргументы весьма неубедительны и притянуты за уши). Солженицын, как известно, написал предисловие к изданной за границей книге «Стремя «Тихого Дона», попытавшись использовать свой авторитет как нобелевского лауреата против Шолохова. Отравить Шолохова было не во власти Солженицына, но вот попытаться затравить, отобрать авторство – это Александр Исаевич делал, свято, по-видимому, веря, что восстанавливает таким образом попранную справедливость.

Не будем сбрасывать со счетов и того факта, что, вернувшись из ссылки в 50-е годы, Солженицын отравил Шолохову письмо, в котором называл его великим писателем. Однако это не помешало Шолохову выступить против присуждения повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича» Ленинской премии, и Солженицын, судя по его дальнейшей активной антишолоховской пропаганде за рубежом, обиды не забыл.

Когда был обнаружен архив рукописи первых частей «Тихого Дона» и проведена графическая экспертиза, подтвердившая авторство Шолохова, Солженицыну было предложено взглянуть на рукописи. Он отказался, сославшись на свою занятость. И хотя Солженицын пережил Шолохова почти на четверть века, он так и не смягчил своей позиции в этом вопросе, и уж тем более не посыпал голову пеплом со словами: «Простите меня, люди добрые, я оболгал великого писателя»…

Но время все расставляет по своим местам. Теперь уже все меньшее количество людей склонно называть Солженицына «совестью» и «светочем», и литературоведы сомневаются в том, что в будущем к Солженицыну сохранится интерес как к писателю. Его творчество и влияние будут изучать разве что филологи в рамках истории литературного процесса. А что касается произведений Шолохова, то они с ходом времени совершенно не теряют своей мощи и своего колорита, и очевидно, что Шолохов есть и останется одним из великих столпов русской литературы. Если же вернуться к публицистическому дару Солженицына, то дар, конечно, бесспорный, но у публицистики есть такое свойство как злободневность, она же - сиюминутность. Кто же читает старые газеты? Почти никто.