На заседания Нижегородского районного суда, слушающего уголовное дело, обвиняемыми по которому являются экс-глава Нижнего Новгорода Олег Сорокин и бывшие сотрудники МВД Евгений Воронин и Роман Маркеев, 7 февраля продолжился допрос свидетеля под псевдонимом, который начался 6 февраля и проходил дистанционно, посредством звуковой связи и с искажением голоса.

«Так же, как и вчера, мы допрашивали его в условиях, исключающих визуальный контакт. То есть, что это за человек, как он выглядит и вообще существует ли он физически, стороне защиты неизвестно, - сказал журналистам адвокат Дмитрий Артемьев. – В ходе допроса данный свидетель пытался демонстрировать очень большой объем знаний в тех или иных сферах, которые вроде бы как относятся к предмету доказывания по делу. Но при этом после всех уточняющих вопросов становилось очевидно, что все эти знания носят более чем поверхностный характер».

Объясняя причины своей осведомленности о тех обстоятельствах, по которым он дал показания на следствии и в суде, в подавляющем большинстве случае свидетель указывал, что те или иные сведения известны ему от третьих лиц, то есть с чужих слов, при том, что самих этих лиц свидетель называть отказывался, а все вопросы о личности этих лиц суд снимал.

«Защита неоднократно пыталась выяснить – откуда рядовому человеку известны такие факты из абсолютно разных областей. На все вопросы мы получали невнятный ответ, что об этом ему стало известно «по роду его профессиональной деятельности». И если проанализировать те события и сферы жизни, о которых свидетель давал показания, то серьезно о роде профессиональной деятельности этого человека говорить сложно - выплывают какие-то фантастические профессии: гадалка с шаром, представитель небесной канцелярии, помощник Siri и т.д. Потому что обычный человек в рамках своей служебной деятельности обладать знаниями из стольких областей банально не может», - считает Дмитрий Артемьев.

По словам адвоката, защита задавала много вопросов, направленных на то, чтобы выяснить, откуда свидетель знает ту или иную информацию. Уголовно-процессуальный кодекс в этом плане недвусмысленно говорит, что показания свидетеля являются недопустимыми, если человек не может рассказать об источнике своей осведомленности. И в этой части отсутствуют какие-либо исключения, в том числе для свидетеля под псевдонимом. Любой свидетель, показания которого потом будут учтены при вынесении судебного приговора, должен дать внятные объяснения – откуда он знает те или иные факты. Однако все вопросы стороны защиты, направленные на выяснение этих обстоятельств, самым категоричным образом стороной обвинения и судом снимались. В связи с этим защитой было заявлено большое число возражений против действий судьи, смысл которых сводился к тому, что защите мешали выяснить у свидетеля важнейшие обстоятельства дела.

«В какой-то момент у меня даже сложилось впечатление, что происходит, не побоюсь этого слова, «коллективная опека свидетеля» - чтобы он не сказал чего лишнего», - заявил адвокат.

Отвечая на вопросы защиты, свидетель запутался в показаниях настолько, что сторона обвинения была вынуждена ходатайствовать об оглашении его предыдущих показаний в связи с существенными противоречиями между показаниями данными на следствии и непосредственно в суде. Несмотря на возражения защиты, суд удовлетворил ходатайство гособвинителя, и показания свидетеля из материалов дела были оглашены. Причем на процитированном протоколе допроса отсутствуют место, дата и время допроса, что по закону позволяет считать его недопустимым доказательством.

«Лично я абсолютно не верю в достоверность этих показаний. И, исходя из этого, объяснение того, почему человек путался в этих показаниях, весьма очевидное», - заявил в этой связи Дмитрий Артемьев.

«Каких-либо фактов, подтверждающих позицию обвинения, о происхождении которых свидетель дал бы внятное объяснение, сообщено не было», - подвел итоги заседания 7 февраля Артемьев.