А с ним, за компанию, еще двоих милиционеров, полковника и подполковника в отставке. Это о них говорит Сорокин в своем последнем слове:

- Вы ломаете жизнь двум неповинным людям. И я буду вынужден с этим жить. Они заложники ситуации, моей самоуверенности, неосмотрительности, глупости. За 37 лет безупречной службы - восемь лет лишения свободы! Уголовное преследование Воронина и Маркеева подрывает веру в справедливость. Ваша честь, я уверен, что у вас есть возможность и право вынести справедливое решение для этих двух людей.

И далее:

- Я понимаю, что решение по этому делу было вынесено задолго до этого дня - во второй половине 2017-го года. Начался банальный торг, и условия торга были политическими. Тогда предмет политического торга показался мне неубедительным, вот, поэтому я здесь. И за меня расплачиваются эти два человека, что сидят со мной на скамье. Я сделал и мою семью заложницей моей самоуверенности и неосмотрительности. Сейчас любой, кто работает во власти, тоже заложник политической системы. Политика стала более жесткой, чем раньше. Но за политическими требованиями всегда следуют и другие. Я - идеальный кандидат, за счёт которого можно поднажиться. И упаковывается это в какую-то политическую целесообразность.

- Для всех очевидно, что никакой взятки я не брал. Для меня лично не имеет значения, как суд оценит эпизод с Новоселовым. Для меня важно то, что суд поставит на меня клеймо взяточника. Для меня важно, как это будет выглядеть в глазах моих детей, моих друзей. Поэтому я буду бороться за правду, независимо от того наказания, которое мне будет назначено.

Уже который день на суде говорит Сорокин. Такое впечатление, что его с утра до ночи готовят к этим выступлениям все пятеро адвокатов. Но это не так. С адвокатами встречи коротки - минуты при техническом перерыве. Сорокина, как и Воронина с Маркеевым, не балуют. Условия у них спартанские. Подъем в пять - суд - ужин - в десять отбой, вырубают свет. Бывает и более поздний отбой, когда суд заканчивался в девять-десять вечера, а то и чуть ли не в двенадцать ночи.

Суд спешил. Очень спешил. Поэтому остались неопрошенными десятки свидетелей, не исследованы почти все вещественные доказательства (прокуратура попросила суд их уничтожить после вступления приговора в законную силу) и вообще «все, что написано в обвинении, не соответствует действительности». Сорокин.

В своем последнем слове полковник в отставке Евгений Воронин посетовал: «Предлагая мне восемь лет изоляции от общества, обвинитель сказала, что это достаточно для перевоспитания. Как она меня перевоспитывать собирается? Мне 61 год, и я себя виноватым не считаю».

Приговор будет объявлен седьмого марта в 10 утра.

Оригинал материала опубликован на сайте «АПН - Нижний Новгород».