Александр Суханов Процесс по делу Сорокина должен быть открытым

Процесс по уголовному делу против Олега Сорокина – непростой во всех отношениях, от самого начала до самого конца.

Непрост он, прежде всего, тем, что Олег Валентинович перед арестом занимал пост зампредседателя Заксобрания Нижегородской области. Это достаточно высокая позиция. Во-вторых, он был неофициальным, но признанным лидером так называемой «городской» группы регионального парламента.

Плюс к тому это один из богатейших людей нашего города, создавший в свое время строительную империю, и поэтому совершенно понятен интерес, который проявляют к этому процессу и нижегородцы, и нижегородские СМИ.

Второй момент. В судебных разбирательствах, в которых задействованы люди такого уровня, как правило, нет однозначной фабулы дела. Допустим, арестовали у нас главу департамента строительства в горадминистрации Щелокова – вот машина, вот Щелоков, вот деньги. Можно спорить – подставили, не подставили, но есть фактура.

В случае с Сорокиным однозначной фактуры нет.

Есть, с одной стороны, дела давно минувших дней, дела времен покушения на Олега Валентиновича, 2003-2004 годы. И когда разбиралось дело о покушении, и сейчас, когда разбирается дело об участии в похищении человека, вопросов очень много – и к следствию, и к обвиняемым, и к защите.

Но одна из характерных черт нынешнего процесса состоит в том, что прямых доказательств выдвигаемой следствием версии не осталось, даже если считать, что они были. Отсюда – неопределенность выдвигаемых обвинений и сложность их доказательства. Отсюда – такое большое количество опрашиваемых свидетелей.

Есть и еще один интересный момент. Он связан с тем, что истец, он же главный свидетель обвинения, за прошедшие четырнадцать лет несколько раз менял показания. И насколько я знаю, сам привлекался к ответственности по статье за дачу ложных показаний. Можно ли доверять словам такого свидетеля?

С другой стороны, есть решение Европейского суда по его жалобе на наш российский суд и присужденная ему выплата в несколько десятков тысяч евро.

Что касается заседания 26 ноября и выделенных Сорокину двух дней на ознакомление с несколькими томами дела. Понятно, что за это время изучить девять томов невозможно.

Не знаю, в связи с чем эти материалы не были предоставлены подсудимому ранее. Но и следствие, и адвокаты указывают на то, что где-то в апреле следующего года истекает срок давности по делу о похищении человека. Именно поэтому, как мне кажется, следствие настаивает на необходимости не затягивать процесс, а адвокаты, что вполне естественно, хотели бы выйти за пределы этого срока, тем более что однозначных доказательств по предъявленному Сорокину тяжелому обвинению, насколько мне видится со стороны, ни у кого нет – ни за, ни против. В том, что пишут и заявляют разные участники процесса, разобраться и вынести однозначный вывод практически невозможно – даже если не цепляться за юридические тонкости, а просто пытаться понять фабулу.

Я не затрагиваю вопросы с виновностью или невиновностью двух милиционеров и с ролью потерпевшего в деле о покушении на Сорокина. Ни наши суды, ни Европейский суд не смогли разобраться, кто прав, кто виноват. Но радикальная смена показаний подсудимым никогда не вызывает доверия ни у кого – ни у адвокатов, ни у следователей. Поэтому важно строго придерживаться основы справедливого суда: заявление, процедура, процесс.

Есть два варианта проведения этого процесса.

Один – под давлением общественности, ее интереса к этой истории, в первую очередь, на судей и следователей. Общество хочет знать, общество не хочет, чтобы был осужден невиновный – и это мы видим по комментариям. Но у общества нет уверенности, кто и в чем виноват. И адвокаты могут убедить суд в том, что представленные доказательства не являются безупречными и не позволяют сделать однозначный вывод о виновности и причастности Олега Сорокина к деяниям, в которых он сейчас обвиняется.

Второй вариант – адвокатам не удается убедить суд, а следователи настаивают, что совокупность улик и ряда показаний свидетелей, с их точки зрения, доказывают виновность Олега Валентиновича.

Эти два варианта приводят к совершенно разным решениям о судьбе Олега Валентиновича по достаточно тяжелой статье обвинения.

Но, скорее всего, ни тот, ни другой вариант не убедит общественность и стороны процесса в правильности и объективности принятого решения. Неизбежно будут апелляции и решение по ним также непредсказуемо. Не знаю, каким будет результат, но я очень хотел бы, чтобы степень политизации при рассмотрении этого дела была минимальной. Потому что, чем больше политики будут примешивать комментаторы и СМИ, тем тяжелее суду будет принимать решения.

Я знаю, что многие уже считают, что суд заранее знает приговор, который ему предстоит вынести. Но кто-то надеется на прозрачность процесса, тем более что пресса допускается на часть заседаний. Возможно, у нас появится более объективная информация, и мы сможем вынести собственное суждение по этому вопросу.

Главная проблема Олега Валентиновича состоит в том, что он на момент своего ареста оказался в центре политического кризиса в Нижегородской области. И этот политический шлейф так за ним и тянется, и само собой напрашивается желание объявить этот процесс политическим преследованием. Хотя хочется верить, что Олег Сорокин не участвовал в преступлении, в котором его обвиняют.

Что касается второго обвинения – в получении взятки, хотя и весьма косвенным образом, то здесь ситуация еще менее понятна. Опять противоречивые показания. Лично в деньгах Сорокин не нуждался и никакие взятки – миллион или пять миллионов – для него не являлись существенными. Чтобы решить вопрос в пользу своего бизнеса он имел массу разнообразных возможностей, тем более что находился в ранге главы города. Не думаю, что здесь требовалось участие какого-то третьего лица со стороны, чтобы договариваться с кем-то в этих целях. Не тот уровень.

Уровень Олега Сорокина как бизнесмена гораздо выше, чем у называемых нам участников этой истории. Крупный бизнесмен никогда не будет торговаться с бизнесменом средней руки в вопросе развития своего бизнеса. Он всегда найдет возможность решить проблемы в свою пользу, не прибегая к откровенному подкупу. Поэтому мне с большим трудом верится, что за этими обвинениями есть реальные события. Следствие должно доказать эти обвинения или опровергнуть их и реабилитировать Сорокина.

Не хочу вставать ни на чью сторону. Я за открытый процесс, в котором понятна позиция каждой стороны, соблюдены ее законные права, и за то, чтобы нам описывали этот процесс так, чтобы мы могли самостоятельно делать какие-то выводы.