Сергей Пудов Решения принимаются под ковром

Я принадлежу к числу тех, кто полагают: называть средства массовой информации «четвертой властью» - значит употреблять слишком сильную, но по сути - иллюзорную метафору. Власть всегда будет оставаться властью, а пресса лишь занимает какое-то отношение по отношении к власти - угодливое и сервильное, нейтрально-объективное или оппозиционное.

Более того: я принадлежу к тем пессимистам и скептикам, которые думают, что мнение о собственной значимости самих институтов власти сильно преувеличено. Причем не только у нас, когда очевидно, что институты власти изо всех сил стремятся быть закрытыми для общества, но и в так называемых «развитых демократиях».

Реальная политика всегда творилась в закупоренных от чужих глаз кабинетах, под ковром и в кулуарах - именно здесь принимаются решения не только в обществах тираническо-полицейского типа, каковым сегодня все настойчивее становится современное российское общество, но и в структурах с видимыми признаками «гражданского общества». Разумеется, там, где признаки гражданского общества более явны, давление на власть оказывается более сильным, и элиты действуют с оглядкой на граждан, что, впрочем, не мешает элитам манипулировать гражданами и в конечном итоге добиваться своего, пусть и более закамуфлированными, чем при тираниях, методами. Решения все равно принимаются под ковром - и в этих условиях «четвертая власть» - то есть СМИ - лишь могут тешить себя иллюзиями, что обладают властью.

Исторические примеры вроде Уотергейта, когда двум журналистам из Washington Post - Бернстайну и Вудворду - в результате двухгодичного расследования удалось отправить в отставку президента США Ричарда Никсона, на мой взгляд, призваны только подпитывать иллюзию, в которой пребывают западные СМИ, - о том, что якобы оказывают мощное влияние на ход политических процессов. Говоря объективно, в истории с Уотергейтом мы снова сталкиваемся с борьбой элит, и Бенстай, и Вудвортом, вне зависимости от свой целей, объективно действовали как орудие одной из них в борьбе с другой.

В российских же условиях несвобода средств массовой информации была всегда как нигде очевидной. Все мифы и иллюзии о такой свободе были дискредитированы в 1990-е годы, когда журналисты - в первую очередь на федеральном уровне - «мужественно» сражались на стороне различных финансово-промышленных кланов, превратив профессию в борьбу компроматов.

Так что, по моему мнению, речь может идти лишь о личной ответственности, личной (прежде всего - внутренней) свободе конкретного представителя СМИ, а не о свободе, тем более - «власти» «четвертой власти» в целом.

Что же до «высокой эффективности информационной политики, осуществляемой правительством Нижегородской области», мне кажется, она также является мнимой. Элиты и близкие к ним аналитики знают, чего стоит пропаганда и что происходит на самом деле. А бесконечное зомбирование простого люда на предмет непогрешимости и мудрости регионального руководства не приносит устойчивых плодов: во-первых, общественное мнение очень легко повернуть на 180 градусов - стоит только начать зомбировать людей в противоположном направлении, а во-вторых, для россиян всегда было естественно выделять для себя только одну власть - федеральную, царя, генсека, президента. Все остальные политические фигуры, включая даже столь заметные, как губернатор Шанцев, кажутся жителям России более или менее призрачными: инстинкт подсказывает им, что решения принимаются лишь в одной точке, и эта точка находится во дворце федерального правителя. И они правы.