Вадим Андрюхин А была ли коррупция?

В связи с так называемым «делом Булавинова» не хотелось бы пускаться в рассуждения о том, имеет ли оно нижегородский след или не имеет, какими мотивами руководствуется Москва и так далее. Хотелось бы надеяться, что происходящее - действительно борьба с коррупцией, что, может быть, она и в самом деле начинается - по крайней мере, находятся какие-то поводы для заявленной борьбы с коррупцией.

Я бы хотел обратить внимание на следующий момент. Мне кажется, что сейчас все комментаторы и сами участники скандала уходят  от самого главного: а была ли коррупция? Вот это - самое любопытное. Тема сейчас как-то замылилась, сосредоточились на некоем «заказе» по адресу Булавинова - но сам-то «заказ» на чем основан, если он был? Есть ли какие-то реальные основания - о чем говорить? Или же все просто придумано Следственным комитетом, ФСБ и так далее?

По этому поводу возникают определенные вопросы, и мне бы хотелось услышать ответ именно на них: была ли коррупция или нет?

Следующий момент. Я считаю, что эта история должна иметь последствия не в том плане - осудят Булавинова или нет, уберут его из Государственной думы или не уберут. Самое главное, как я считаю, - пора уже отменить депутатскую неприкосновенность. Она - нонсенс. Не знаю, в каких еще странах есть депутатская неприкосновенность, тем более - в странах ведущих. Там ее вообще нет. Где-то депутаты являются неприкосновенными только в стенах парламента, а у нас - везде.

Никто не имеет никакой неприкосновенности - ни члены правительства, ни главы регионов, только депутаты Государственной думы. И для того, чтобы привлечь жулика с депутатским мандатом к ответственности, требуется целая громоздкая процедура. И что мы видим в итоге?

Внушительная группа людей с сомнительным бизнесом, с сомнительной биографией оказываются под защитой Государственной думы, а потом мы вынуждены их оттуда отзывать под разными предлогами, под видом не знаю чего. И я считаю, что если бы этой глупости - депутатской неприкосновенности - не было, все было бы нормально. И я считаю, что сама Госдума должна поставить об этом вопрос. Если они хотят быть равными нашим гражданам, они должны поставить этот вопрос сами и отменить свои привилегии.

История этой депутатской неприкосновенности начинается на заре 1990-х годов: в свое время Ельцин бодался с Верховным Советом. И в один «прекрасный» момент он, чтобы «убить» оппозицию, чтобы оппозиции в парламенте ему больше не было, просто купил этот парламент.

Когда созывали первую Государственную думу в 1993-м году, понадавали кучу льгот депутатам - министерские оклады, например, хотя депутат, в отличие от министра, реально ни за что не отвечает, или бесплатный проезд по всей стране, а также - депутатскую неприкосновенность. И парламентская оппозиция сразу сдулась. Все остались довольны: и оппозиция, и партия власти. Все довольны льготами. Теперь же пришло время депутатскую неприкосновенность убирать.

Еще один момент. Все дела, которые возбуждаются, должны доводиться до конца. Я, кстати, не знаю, почему Вадим Евгеньевич испугался этого уголовного дела, которое возникло в 2010-м году. Я писал тогда об этих вещах, знаю подноготную. Ничего страшного в этом уголовном деле нет. То, что завели уголовное дело, еще не означает, что его обязательно признают виновным - Булавинова могут и оправдать.

Дело было возбуждено по факту отчуждения городской собственности. Фамилия Булавинова, насколько я знаю, поначалу в деле вообще не мелькала - и нечего было опасаться. Но потом начались какие-то непонятные движения с участием Александра Евсеевича Хинштейна, который, как известно, вхож в Генеральную прокуратуру - то ли он советником Виктора Чайки является, то ли еще кем. По крайней мере, в кабинет тогдашнего прокурора Нижегородской области Валерия Максименко он был очень вхож. И это дело зарубали постоянно.

Уже тогда возникли вопросы: ребята, почему вы мешаете следствию проводить свои действия? Я считаю, что правоохранительным органам никаких препятствий чинить нельзя и запрещать действовать не надо.

К моему глубокому сожалению, нужно отметить и то обстоятельство, что громкие федеральные кампании, в частности - кампания по борьбе с коррупцией, слишком часто служат прикрытием для решения каких-то других, политических, а особенно - бизнес-вопросов. Это общемировая проблема. Можно ли где-либо вообще увидеть борьбу с коррупцией в чистом виде? Особенно - в условиях рыночной экономики?..

Нужна воля государства осуществлять эту борьбу. Пока мы видим какие-то зачатки этой воли. Вроде бы что-то проявляется. Однако последовательности в этих действиях нет.

И то, что часто борьба с коррупцией превращается в сведение счетов - это тоже, к сожалению, не новость.

Но я бы поостерегся говорить об этом в данном случае. Потому что, извините, речь идет не о ком-то, а члене «Единой России», члене думской фракции правящей партии. Вадим Булавинов возглавлял предвыборные списки партии, сейчас возглавляет межрегиональную организацию «Единой России» в Поволжье.

То есть, здесь умысла какого-то или чьего-то со стороны государства или не знаю кого я не вижу. И со стороны человека, которого сейчас называют, который якобы является заказчиком этого дела, я тоже не вижу никакого умысла. Человек, которого сейчас называют, вообще-то тоже в этом деле мелькает - и в не очень благовидном ключе. Дело-то обоюдоострое. Здесь участвует не одна сторона, и вопросы возникают и ко второй стороне тоже.

То есть, я пока никакого умысла, никакого сведения счетов не вижу. Возможно, просто Следственный комитет все-таки добился своего - он добивался этого с 2010-го года. И вопрос решался на уровне главы Следственного комитета Александра Бастрыкина: против депутата не так просто возбудить уголовное дело. Просто возникла ситуация, когда некоторых депутатов начали вычищать из Государственной думы. Хорошо ли это или плохо - это другой разговор, но кампания пошла, и, мне кажется, под это дело Следственный комитет и подсуетился.

Это дело не лежало под сукном. Оно просто лежало. Его блокировали всячески определенные силы. А то, что Следственный комитет был очень заинтересован - это было видно еще в 2010-м году, потому что там упорно добивались возбуждения этого дела.