2012 год стал временем, когда столько времени назревавший общественный раскол, наконец, расцвел пышным цветом. Формальным поводом для перехода процесса в активную фазу послужили итоги выборов в Государственную думу Российской Федерации. Но в действительности начало было положено задолго до 4 декабря 2011 года.

Ведь это были далеко не первые выборы в стране, проходившие с широким размахом нарушений и фальсификаций. Прежде реакция на оглашение результатов была не столь бурной. Но в условиях, когда у избирателей раз от раза все более категорически отбирается сама иллюзия того, что они могут что-то решать и на что-то влиять, последовал мощный выплеск эмоций. Сначала населению объясняют, что оно слишком мало что понимает, чтобы выбирать губернаторов и глав местного самоуправления, потом подсчет голосов на федеральных выборах засвидетельствовал, что и там, где формально еще можно выбирать, на самом деле избиратель уже ничего не решает.

Президентские выборы повторили госдумские. Кто после тысяч людей на Болотной и Сахарова, после «белого кольца» поверит, что уровень поддержки Путина в стране составил порядка 60 процентов? А где тогда та прослойка людей, которая выходила протестовать? Ведь ясно, что из протестно настроенных далеко не каждый выходит на улицу под возможные омоновские дубинки, особенно вне столицы, в небольших городах, где местные власти не стремились согласовать протестные митинги. Где же все те люди, которые стояли с белыми ленточками и те, кто стоит за ними? Выходит, они тайком голосуют за Путина, который, или так полностью и не прочитал «Бородино» и не узнал, что Москву Наполеону все-таки сдали, или сделал ставку на избирателей, которые даже школьную программу толком не освоили.

Усилению общественного раскола поспособствовал и Патриарх Кирилл, выступивший в поддержку кандидата Путина. Он посеял смятение и в умах православных, ясно или смутно сознающих, кто отменял в стране выборы и кто стоит за вопиющими фальсификациями итогов голосования.

Как подействовало официальное выступление РПЦ на стороне одного из кандидатов на представителей других конфессий и агностиков, можно судить по красноречивой акции в храме Христа Спасителя. Тот, кто поддерживает кандидата, плюющего на реальное волеизъявления своих граждан, вполне ожидаемо можно натолкнуться на оскорбление собственных религиозных чувств.

Что имеем в итоге? Всплеск религиозного фанатизма в чистом виде. Одни кричат: «Посадить этих бл…дей! Нашли место для пиара!» Другие призывают: «Смотрите – какие эти христиане! Строят из себя праведников, а сами брызжут слюной от ненависти!» Если бы Предстоятель РПЦ не ввязался в напряженные политические разборки, то и политика не пришла бы к алтарю. Но состояние общество таково, что не ввязываться уже никто не может. Распря начата, и ничто не предвещает ее скорого прекращения: одни будут бороться за то, чтобы всякий, посягнувший на святость храма, был жестко наказан, другие будут доказывать, что РПЦ отстаивает свои амбиции диктовать прихожанам, за кого голосовать на выборах.

Все федеральные процессы естественным образом имеют и свое региональное преломление. Неспонтанные празднования трудовыми коллективами победы кандидата Путина прокатились по всей России. Эти поствыборные митинги говорили сами за себя. В Нижнем Новгороде, например, свезенные на автобусах для выражения своего восторга работники предприятий промолчали в ответ на скандирования местных единоросов: «Путин! Путин!» А перед участниками протестного митинга закрыли ворота Кремля, который в Нижнем вообще-то всегда был открыт для свободного посещения. С чего бы власти так бояться собственного населения? Может быть, потому что совесть и руки не чисты?

О том, что Владимир Путин будет президентом, он предупредил всех еще осенью 2011 года. Задолго до президентских выборов, не спрашивая ничего у народа, не дожидаясь итогов голосования. Поэтому его президентство – любыми мерами и любой ценой – не стало в России неожиданностью. Но шаг за шагом власть делает все, чтобы не сбить накал страстей в обществе, а обострить их до предела. Власть вошла в ту стадию, когда она уже не в состоянии отказывать себе в немедленном получении желаемого любой ценой. Она перестала оглядываться на общество и придавать значение степени своей легитимности как внутри страны, так и за ее пределами.

Пока в России есть нефть, газ и прочие полезные ископаемые, руководству страны неважно, что зарубежная пресса называет Путина диктатором и сравнивает Россию с Латинской Америкой прошлого века. Главы государств как миленькие поздравили Путина с победой, ведь они же не хотят остаться без поставок российского топлива. Претензий, которые цивилизованные демократии выставляют лидеру Белоруссии Александру Лукашенко, Путин не получит.

Однако внутренние проблемы от этого никуда не исчезают. И то, что путинская власть не способна больше отвечать на запросы российского общества – очевидно. Если Путин считал, что он сам формирует эти запросы, то у него за последнее время было немало возможностей убедиться, что это не совсем так. Тем не менее, власть предпочитает игнорировать требования и чаяния достаточно значительной части населения, усиливает риторику внешних угроз, увеличивает численность силовых структур, но все эти методы уже неэффективны. Замолчать проблемы и заболтать все благостными эфирами государственных телеканалов в современных условиях невозможно. Такие топорные меры свое отжили. Можно разогнать митинг дубинками и ни словом не помянуть о нем в выпуске новостей, но люди оставят свои записи в блогах и социальных сетях: информация разойдется и вызовет реакцию.

Общество продолжит бурлить и распадаться на противостоящие группы по политическим, религиозным, национальным и прочим признакам. Чему власть охотно способствует. Тандем (а вернее, Путин, ведь Дмитрий Анатольевич – не в обиду ему будет сказано – никогда не имел особого значения, и сам это понимает) считает, что легче устоять, если людям с Болотной он противопоставит «Наших», «Молодую гвардию» и централизованно свезенные трудовые коллективы. Но раскол в обществе никогда не обеспечит ни стабильности экономики, ни устойчивости власти.

Олег Мансуров